После окончания Второй мировой войны старик отправляется
с внуком на север-где-то под Ленинградом похоронен его сын. Они должны
похоронить его в казахской степи-таков закон предков. Но добравшись до
могилы, герои узнают, что он похоронен с теми, кто был с ним в последнем
бою. Не потревожив могилы, старый казах и мальчик отправились в обратный
путь…
На Всесоюзном кинофестивале в Ленинграде Елубай Умурзаков был назван лучшим
актером.
Из журнала «Искусство кино». Анализируя стихи молодого казахского поэта
Олжаса Сулейменова в книге «Ядро ореха», критик Л. Аннинский обнаружил
три характерных признака его творчества-горячность, движение и абстракцию-как
следствие плохо согласованного «яростно-импульсивного нутра сулейменовской
поэзии с ее светлой рациональной головой». «Поэзии нужна естественность»-требует
Аннинский и не находит ее у Сулейменова. Находит истины высокие, благородные,
прекрасные-но тут же упрекает поэта в том, что они выражены назидательно
и нравоучительно. Трудно спорить с этим утверждением, потому что тебе
тут же могут предъявить несколько стихотворений, в точности подтверждающих
этот тезис. Но еще труднее согласиться с ним, прочитав не эти несколько
стихов, а все, что написано Сулейменовым. И тогда станет ясна ограниченность
оценки критика, и тогда станет понятна не рационалистическая, а сугубо
лирическая, идущая не только от ума, но и от сердца гражданственность
поэта, и «кровавая пляска страстей» вполне естественно соответствует осознанной
цели. В небольшом стихотворении «Возвращение» Сулейменов рассказал, как,
возвращаясь из поездки по Ближнему Востоку-святым для каждого истинного
мусульманина местам-он вспомнил вдруг, что забыл привезти священной пыли
горсть-с полей аллаха.
Ждет не дождется бабушка Зала!
Не привезу-старуха будет плакать,
Но выход найден-в московской гостинице «Украина» опустошен цветочный горшок.
Земля везде, по-моему, священна,
Я рад тому, что выполнил обет.
Любой хаджа-обманщик и пролаза,
Не ахай, бабушка, чтоб нс накликать бед,
И не любуйся внуком, чтоб не сглазить!
Убережет от злобы и от зла,
От родичей недобрых, от обмана,
Священная московская земля,
Зашитая старухой в талисманы.
Нет нужды анализировать, что в этом стихотворении от горячности поэта,
а что от рационалистической схемы. Образ священной земли, родной земли
присутствует во всем творчестве Сулейменова. Причем земля эта не только
Казахстан, но и вся Советская страна. Гражданская тема-не умозрительна,
и торопливость, и горячность, и движение-нерв этой темы. Самое страшное
зло для Сулейменова-ненависть между народами, подогреваемая часто религиозными
догмами.
Я видел еврейские гетто в Европе,
Я вижу арабские гетто в Израиле,
Арабов на улице дети пинают,
За что вы того старика распинали?
Я видел индийские гетто в Китае,
В Америке видел китайские гетто,
По всем континентам Христосы скитались,
Впоследствии тихо распятые где-то.
С этой же темой поэт Сулейменов пришел в кино. В сценарии «Земля отцов»
нет столь модных сейчас закадровых виршей, да и герои говорят на обычном
прозаическом, бытовом языке. Поэт пришел в кино, но не загромождают экран
псевдо-лирические пейзажи, нарочито усложненные монтажные ассоциации:
освободив от выспренности своих героев, фильм отказался от выспреннего
языка кино. Сценарий Олжаса Сулейменова воплотил в кинематографе Шакен
Айманов-известный казахский актер и режиссер. Первые поставленные им фильмы
подверглись в свое время резкой критике, два последних («Перекресток»
и «Безбородый обманщик») были встречены более благожелательно. Эти работы
показали возросшее мастерство Айманова, но, драматургически «гладкие»,
оба фильма не вышли за рамки просто профессиональных удач. В «Перекрестке»
конфликт был надуманным: спасая одного человека-хорошего шофер санитарной
машины убил другого-не очень хорошего. В «Безбородом обманщике» («Алдар
Косе») была попытка выйти за пределы местной темы, попытка показать героя
народного эпоса вопреки устоявшейся традиции-побежденным. Но смелости
на это до последней части не хватило. В сценарии Сулейменова Шакен Айманов
наконец-то встретился с драматургическим материалом, который искал долгие
годы. Пересказ содержания не дает даже приблизительного представления
ни о сценарии ни о фильме. Старик казах вместе с внуком в первое послевоенное
лето едет в Ленинградскую область в деревню Носакино. В бою за эту деревню
погиб сын старика, отец мальчика Баяна, здесь он похоронен. Старик решил
перевезти прах сына на родную землю-так велит Коран, такова традиция.
Что ж, скажем мы-темный старик, и, видимо, к концу фильма он будет перевоспитан.
Но и старик не так уж темен, и задача фильма намного шире. Фильм Айманова-Сулейменова-философское
размышление о том, что такое родина. Только ли то место, где ты родился,
где жили предки твои и где ты сам будешь похоронен? «Человек должен знать
свою землю, очаг, стан, дом, где родился, где кости предков!»-считает
дед. Археолог, с которым старик встретился в пути, попытался убедить его,
что понятие родины шире. Но его слова не достигли цели. Убеждает старика
жизнь. Фильм построен как цепь эпизодов-это встречи на пути деда и внука,
встречи с людьми, с Россией, пережившей войну. И то, что старик не сможет
осуществить свое намерение, а Баяна не станут называть Ер-Баяном, потому
что он не привезет на родную землю прах отца, погибшего на чужбине (сын
старика похоронен в братской могиле)-не стало трагедией ни для старика
ни для юного казаха. Старик в своем путешествии сам постиг, что Родина-нечто
большее, нежели родной очаг. Не все удалось Айманову-режиссеру. В некоторых
эпизодах не чувствуешь лирики сулейменовской поэзии. Неточен выбор актеров
на роли русских персонажей: приблизительна, в чем-то режет слух их речь.
Молодой оператор Мурат Айманов-поэтически снявший родные пейзажи Казахстана,
журчащие ручьи, счастливого всадника, скачущего за эшелоном, ту безбрежную
даль степи, что делает слабого человека песчинкой в бескрайнем просторе,
а сильного еще сильнее, в российских пейзажах становится по-школьному
робок и неуверен: вместо почерка-чистописание. Мы не ощущаем боли поэта
за искореженную землю, за разрушенные города и села. Один из наиболее
сильных эпизодов фильма-встреча деда с чеченцем, тайком, на крыше вагона
едущим из Казахстана на Кавказ. Трагедия этого человека здесь как бы спорит
с философией деда. «Зачем туда один едешь, весь твой народ здесь?»-спрашивает
чеченца казах. В этих словах-противоречие самому себе и путь для будущего
прозрения. Когда старик поймет, что он не только казах, что он-советский
гражданин, что его народ-это и русские, и чеченцы, и белорусы, и карачаевцы,
ему незачем будет увозить прах сына-героя с родной земли. Чувство родины
объединяет всех советских людей. Чувство земли единой, что вошло в нашу
жизнь за пятьдесят лет-вот о чем весь фильм, хотя об этом не произносят
в картине громких фраз и высоких слов. Отец солдата Махарашвили из фильма
Чхеидзе-родной брат старика-отца солдата из фильма Айманова. И этот образ,
созданный народным артистом республики, ветераном казахской сцены и казахского
кино Блюбаем Умурзаковым-определенная удача фильма. Трудный характер,
резкий, грубоватый, недоверчивый-за всем этим интерес к незнакомым людям,
к чужому быту. Герою Умурзакова не все еще понятно до конца, но в нем
есть стремление понять, и это дорого. Жаль, что авторы в последней трети
картины как бы теряют старика, и одиссея проходит для нас опосредствованной
через внука, рассказывающего эту историю. Можно говорить об актерском
таланте и шестнадцатилетнего Мурата Ахмадиева, создавшего обаятельный
образ Баяна, паренька умного и честного, который любит своего деда и во
многом не понимает его. Сколько трагической простоты в его рассказе о
том, как плакал дед, как плакали все соседи, получив похоронную на отца,
и как он не мог себя заставить плакать: «Мне стыдно, что я не плачу, отец
все-таки. Я спрячусь, слюнями щеки намажу и хожу, они высохнут, опять
мажу. Они быстро высыхают». Слезы высохли на лицах, но остались незаживающие
раны в человеческих душах. Война унесла миллионы жизней. Пролитая кровь,
братские могилы стали символом мужества и верности советских людей любой
национальности. Фильм «Земля отцов» родился из небольшого стихотворения
«Одна война окончилась другой». Я приведу его в отрывках:
Решил старик, застенчивый, угрюмый,
Проехать пол-страны с голодным внуком,
Чтоб разыскать средь тысячей могил
Могилу сына.
Дед не разрешал
Сынам своим лежать в чужой земле,
Дед помолился, пожевал насвая,
А я глазел на глиняную землю,
Она была, земля, почти такою,
Как наша,
Только мокрой. Я запомнил.
И женщины вдруг обступили деда,
Та, что была с румяными щеками,
Сказала, я запомнил, разве можно,
Здесь восемнадцать человек лежат.
В финале фильма у памятника на братской могиле мы деда не увидели-он отстал
от поезда, и первым пришел туда Баян. И мы понимаем, что остановило деда
не то, что невозможно найти останки сына в братской могиле, а нечто другое.
То, что заставило сына погибнуть за незнакомую ему деревню с не очень
звучным названием Носакино.